О источнике в лесу близ санатория «Ерино» (исторические заметки)

 

О ИСТОЧНИКЕ В ЛЕСУ БЛИЗ САНАТОРИЯ «ЕРИНО»

(исторические заметки)

составил настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в деревне Ерино протоиерей Андрей Дерягин

 

 

«… будешь добрый служитель Иисуса Христа, питаемый словами веры и добрым учением. Негодных же и бабьих басен отвращайся …» (1Тим.4:6-7).

 

«… и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости, а мы проповедуем Христа распятого» (1Кор.1:22-23).

 

Сейчас, пожалуй, я и не вспомню, когда впервые побывал на источнике в лесу за санаторием «Ерино». Назначение в храм Покрова Пресвятой Богородицы деревни Ерино мной получено 28 ноября 2002 года. Вероятно, в ноябре 2003 года, в день памяти мученицы Параскевы, совместно со священником храма из Дубровиц впервые совершал там водосвятный молебен.

В 2006 году архитектор Михаил Алексеевич Панкратов буквально преобразил место вокруг источника, создав удивительный по красоте и гармонии комплекс из часовни, купальни и врезанной в холм берега реки Десны землянки. Но в начале 2000-хх источник представлял собой затянутый зелёной тиной водоёмчик диаметром метра два-три, обнесённый полукольцом кладки красного кирпича высотой в метр. Из него вытекал ручеёк, убегающий вниз, в протекающую под холмом реку. Красная кирпичная ванна, вся заросшая яркой зелёной пахнущей тиной, в пространстве заброшенного леса выглядела неестественно и странно. Вода вытекала из этой лохани еле-еле, набрать её было нелегко. Вкус этой воды был (и остался по сию пору) очень специфический по причине высочайшей концентрации в ней железа.

Конечно, я заинтересовался причинами, по которым, как настоятелю местного прихода, мне вменялось в обязанность в сыром и недружелюбном ноябре ходить в лес, и совершать водосвятный молебен в довольно-таки неухоженном и пустынном месте. Тогдашними энтузиастами лесных богослужений мне было дано разъяснение, которое в максимально полном и дополненном варианте я ниже приведу.

 

 

Фольклорное повествование о святом источнике в Ерино

 

«По преданию, из Покровского храма деревни Ерино исчезла икона Параскевы Пятницы. Вскоре святой образ нашли в лесу неподалёку: он был чудным образом прикреплён к дереву. Икону осторожно сняли, и с благоговением отнесли обратно в храм. Через три дня икона снова исчезла, и её опять нашли на том же месте, где и в первый раз, висящей на дереве. Святыню снова вернули в храм. Ночью настоятелю храма явилась во сне святая Параскева и велела отнести её образ обратно в лес, а под деревом, где висела икона, расчистить родник с исцеляющей водой. Так людям было явлено это место.

Целебные свойства местной воды подтвердила наука: в 1870 году известный геолог и горный инженер Геннадий Данилович Романовский впервые детально описал минералогические пласты окрестностей Подольска, обратив внимание на минеральные воды у села Ерино. Через 90 лет полезные источники вывели на поверхность, а в лесу построили санаторий, где минеральной водой лечили от заболеваний пищеварительной системы.

В начале 19 века источник святой Параскевы упоминается в записях, где указываются его целебные свойства. До революции 1917 года это место было почитаемо жителями Подольска, там служили молебны, совершались крестные ходы, исцелялись люди. Во времена гонений на Церковь источник разрушили и засыпали грязью, надеясь, тем самым, прекратить посещения и моления верующих. На протяжении всего этого времени люди тайно посещали источник, молились и получали благодать исцеления по вере и своим сердечным просьбам. В советские годы источник был известен местным жителям под названием «святой колодец».

В 2000 году Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий благословил начать богослужения и восстановительные работы на источнике. Произведена расчистка прилегающей территории, устроен накопитель воды, который предполагалось облицевать гранитом.

В 2006 году благодаря стараниям архитектора Михаила Алексеевича Панкратова святое место за короткое время преобразилось. Над источником воздвигли замечательную часовню. Родниковая вода была выведена в трубу, а ближе к реке устроена открытая купель.

До 2010 года здесь жил смотритель, местные жители называли его отшельником. В часовне он совершал литургии, следил за порядком на источнике. Однако после его смерти место осталось безнадзорным».

Пока что я оставлю написанное выше об источнике без каких-либо комментариев. Многое прояснится само по себе, если мы перенесёмся в далёкий 1840 год и ознакомимся с записями учреждения, именуемого Московская Духовная Консистория.

 

 

Дело №398 «О находящемся в Подольского уезда селе Эрине образе мученицы Параскевы, к которому народ стекается на поклонение»

 

24 июня 1840 года в Московской Духовной Консистории по первому Столу первой Экспедиции за номером 429 Общей описи стола с Архивным номером 398 было начато Дело, раскрывающее нам реальную картину событий, связанных с Еринским источником. (Духовная Консистория – епархиальный церковный орган тех времён, через который осуществлялось управление и духовный суд в Российской православной церкви.) Поводом к открытию Дела послужили молебны и крестные ходы к источнику, которые тогдашний настоятель Еринского храма священник Алексий Петров вдруг стал совершать.

Столетия назад церковное священноначалие уделяло серьёзное внимание не только народным суевериям, но и тому, что те или иные суеверия поддерживались и даже распространялись самим православным духовенством. Так, в 1771 году определением Святейшего Синода велено было «самовольно совершаемых крестных хождений не дозволять, в чем священников обязать с крепким подтверждением подписками, и самой Консистории иметь в том надлежащее наблюдательство». Тот же запрет касался и «вновь учреждаемых особливых молений, хотя бы и приятных, дабы по времени не вошли в закон, совести бы человеческия не отягощали». «Все таковыя самовольно учиненныя хождения, кроме издревле установленных и высшею командою дозволенных, отныне навсегда запретить, в чём священноцерковнослужителей обязать ещё строжайшими подписками и впредь до таковаго самоволия отнюдь ни под каким видом не допускать». В Проекте Устава Духовных Епархиальных Консисторий имелся параграф №50, составленный «ради предупреждений и прекращений суеверий в народе». Во время путешествий по епархии, согласно Духовному Регламенту, архиерей был обязан «возникающия суеверия прекращать увещанием и запрещением», особенно в случаях «с признаками неблагонамеренного вымысла или корыстных видов».

О событиях, которые в далёком 1840 году столь встревожили чиновников Консистории, расскажем далее.

 

 

Рассказ купеческой дочери Авдотьи Семёновой о случившемся с ней происшествии

 

Рассказ Евдокии Семёновой был записан в июне 1840 года благочинным Подольского округа, настоятелем церкви села Поливанова протоиереем Василием Ивановым.

«… встретившись с Семёновою, я расспрашивал её о всех подробностях, и из рассказа ея вот краткое извлечение существенных обстоятельств.

Семёнова в 1839 году, в самый день Святыя Троицы, подверглась первому припадку своей болезни, которую она, как и ея родственники, называют порчею; и с того времени, наиболее в праздничные дни, когда надлежало бы быть в церкви, или когда бывала она в церкви, она чувствовала особенные в себе действия сей болезни. По свойству сей болезни, не могла она, как говорит, и в другое время ни молитвы сотворить, ни смотреть на что-нибудь, ни слышать от других что-нибудь богоугодное без того, что бы с нею не последовало усиленнаго чувствования болезни.

В таком состоянии, в Рождественский пост, она в первый раз во сне увидела будто бы в городе Подольске в старой церкви у седящаго за покрытым столом священника, просившую позволения ископать себе пещеру девицу, лет приметно пятнадцати, тут будто бы и Семёнова находилась. Когда, по получении позволения, девица пошла из церкви, тогда Семёнова вышед за нею, вступила с нею в разговор, в котором девица сказала о себе, что её зовут Прасковьею, что она живёт в селе Эрине с богадельницами. Наконец, обе они будто пришли к какой-то реке, из которой девица своею горстью почерпнувши воды, полила Семёновой на руки; и потом близ реки той велела ей Семёновой стать на камень, изсечёный в виде чаши. По рассказам Семёновой, камень, на котором она была поставлена виденною девицею, похож был на камень, виденный ею прежде на находящемся от села Эрина в версте, в лесу, в горе, над рекою Десною, колодезе. Вода в нём будто бы покрыта была покрывалом из тени. Сей покров девица, несколько приподнявши, сделалась невидимую, и Семёнова с тем вместе проснулась. Сие первое сновидение Семёновою тогда же было рассказано родственникам, но оставлено без внимания; и болезнь Семёновой продолжалась по-прежнему.

Спустя несколько недель после сего первого сновидения, Семёнова видела опять во сне, будто та же девица приходила к ней Семёновой в дом покупать ситец (так как она торгует ситцами), и будто бы у Семёновой тогда болела рука. При взгляде на больную руку, девица сказала Семёновой: что ж ты ко мне не придёшь, я бы тебе помогла? При чём опять сказала, что можно сыскать её в Эрине, путь ей укажут. Когда девица выбрала себе ситец, какой ей понравился, тогда сказала Семёновой: я у тебя не останусь в долгу, заплачу тебе скоро. Семёнова сказала девице: если ты сошьёшь себе из этого ситца платье, то всех в Эрине удивишь; и девица, сказавши на сие: нет нужды, пусть все дивятся! сделалась невидимою, и Семёнова проснулась.

Когда сие сновидение рассказано было Семёновою родным, тогда-то они решились узнать, нет ли в Эринской церкви образа мученицы Праскевы, и узнавши, что таковой образ находится, просили священника Эринскаго отслужить Мученице всенощную, литургию и водоосвящение. В продолжение служения Семёнова была в припадке, но напоследок в церкви же пришла в себя, и возвратилась домой с большою слабостью, выпросивши к себе в дом на время и самый образ. С того времени употребляя взятую из Эрина освящённую воду, целые шесть недель она чувствовала в себе тягость болезни гораздо больше прежнего, только уже припадков, при каковых она до того времени кричала и терзалась, с нею не было, а после всякого употребления святой воды её рвало; но извержение состояло не из пищи, а из одной какой-то жидкости. Напоследок слабость ея до того усилилась, что она стала опасаться, что бы ей не умереть вскоре; и по сему приведена была родственниками в церковь, и по просьбе ея много была пред литургиею исповедана, а во время литургии и Святых тайн приобщена. При сем случае в Семёновой видна была большая слабость, но припадка с нею не было. С сего времени мало по малу начала она поправляться в здоровье, и теперь совершенно ничего не чувствует в себе из признаков прежней болезни.»

 

 

О колодезе в лесу близ села Ерино

 

Рассказ Евдокии Семёновой протоиерею Василию Иванову был дополнен настоятелем Еринского храма священником Алексеем Петровым.

«В означенной нашей Покровской церкви имеется ветхий образ святыя мученицы Параскевы, который значится в церковной описи, данной из Московской Духовной Консистории в 1813 году. Находился оный образ на стене по правую сторону входа в церковь.

В городе Подольске купеческая дочь девица Евдокия Семенова, имеющая себе от роду около пятидесяти лет, одержима была болезнию называемою падучею. По совершении перед иконою всенощного бдения, литургии и молебна с водоосвящением болящая девица пришла в чувство, и ныне с того времени никакой она болезни не чувствует; а по разнесшемуся о сем слуху ныне начинают посторонние люди с таковою же болезнию приходить для поклонения сей иконе.

Обстоятельства рассказа Евдокии Семёновой послужили поводом к тому, что и колодезь ославлен целебным столько же, как и икона, так что поклонники сей последней стали просить светить в Еринской церкви воду непременно с тем, чтобы вода была из того колодезя. Колодезь сей существует издавна, и начал приходить в ветхость, но прихожане села Ерина нынешнею весною исправили его и расчистили дорогу из Ерина в Дубровицы для свободного проходу, и вотчинный начальник с моего согласия священника для узнания вновь проложенной дороги поставил столб с изображением указывающей руки с надписью: поворот к колодезю.

Крестные ходы всегда были совершаемы к сему колодезю для освящения воды в день Преполовения и 1 августа, так как в селении реки протекающей нет, стекается один небольшой пруд, из коего жители воды не пользуют по причине дурной и неспособной для пития. Ныне же летом совершены были новых два крестных хода на колодезь: в первый раз воскресный пред Троицыным днём по прошении купеческой дочери Семёновой, во второй раз в праздник придельного храма преподобного Сергия по прошению прихожан для освящения колодезя, вновь исправленного.»

Ознакомившись с обстоятельствами описанных выше событий, митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов) распорядился: «Консистории поручить Благочинному иметь наблюдение, чтобы Еринский причт вёл себя в сем случае осторожно, и не позволяли себе неосновательных маломальских преувеличенных разглашений, а Подольскому Протоиерею поручить негласным образом сделать дознание о повествуемом происшествии».

К сожалению, распоряжение митрополита Филарета уже ни на что не могло повлиять: вся подольская округа к тому времени передавала были и небылицы про икону мученицы Параскевы и про источник в лесу, а Еринский священник Алексей Петров успел дважды совершить крестные ходы и молебны на источнике, «что и больше способствовало к усилению молвы о колодезе», как в своём рапорте констатировал благочинный протоиерей Василий Иванов.

 

 

О женщинах порченых, болезни падучей и кликушах

 

Сегодня нам трудно даже представить, какие последствия могло вызвать распространение народной молвы о сновидениях и исцелении какой-то никому не известной купеческой дочери. Нам непонятен сам контекст происшедших событий, настолько духовные реальности нынешнего дня отличаются от времени середины 19 века. Кто сегодня что слышал о случившейся в 1900 году в Тихвинском уезде Новгородской губернии эпидемии кликушества, грозившей перейти в народные волнения? Или о случившемся в 1669 году в Шуе массовом помешательстве, когда люди боялись выйти на улицу, или дотронуться до чего-нибудь без опасения того, чтобы не сделаться порченым? Ну, Шуя дело давнее, Тихвин далеко, а вот нате: в 1840 году в селе Ерино разносится молва о, с её собственных слов, порченой Евдокии Семёновой – и уже спустя три года «из сведений министерства внутренних дел видно, что в 1843 году появились кликуши в Подольском узде Московской губернии. Министерство, считая беснование кликуш притворством и обманом, предписало принимать против них полицейские меры, подвергая их негласно лёгкому телесному наказанию, или содержанию непродолжительное время под стражею». После 1840 года Подольский уезд ещё в течении тридцати лет славился рецидивами психиатрических расстройств среди женщин: в 1867 году случился одновременный приступ кликушества у трёх женщин в деревне Бяконтово, и у одной в деревни Сырово. Традиционно, эти душепомрачения не обходились без видений во сне, требований от священнослужителей крестных ходов с иконами и купаний в водных источниках. «Дарья Фёдорова показала, что ей снился сон, будто кто-то говорил ей: «надо принести из села Стрелкова икону чудотворца Николая, отслужить ему с водосвятием молебен, обойти с иконами вокруг деревни, а потом всем жителям деревни Бяконтовой, вместе с детьми, выкупаться в реке, тогда всё нечистое в деревне прекратится».

Принимая во внимание столь невежественное в духовном плане состояние российского общества, с очевидностью можно утверждать, что действия как чиновников Консистории, так и самого канонизированного впоследствии святителя митрополита Филарета были направлены вовсе не на борьбу с новой открывшейся христианской святыней в виде иконы мученицы Параскевы, или замалчивание чуда исцеления от воды из колодезя в лесу. Спустя три месяца коллежский регистратор Добровский отправляет «к Подольскому Протоиерею указ, чтобы донёс Консистории, продолжают ли приходить богомольцы к образу мученицы Параскевы и бывают ли исцеления?» Действия церковных властей преследовали ровно одну цель: не допустить распространения никчемных суеверий, не основанных на подлинном действии Божественной благодати. Но при этом они вполне допускали, что чудо от иконы мученицы Параскевы могло быть подлинным, и ожидали, что оно могло повториться. И тогда уже сама Духовная Консистория во главе с Митрополитом подняла бы вопрос о прославлении иконы, как чудотворной. Но никаких более чудес ни от иконы, ни, тем более, от источника не было засвидетельствовано, и Дело №398 закрыли. С настоятеля храма села Ерино священника Алексея Петрова за самовольное совершение по прихоти местных купцов крестных ходов и водосвятных молебнов взыскали один рубль серебром в пользу вдов и сирот духовного звания. «Во исполнение указа Московской духовной Консистории священник Алексей Петров, по решению дела об образе святой мученицы Параскевы, находящейся в церкви того села, обязуется сею подпискою и строжайшим подтверждением в том, чтобы впредь не осмеливался делать церковныя хождения к находящемуся близ того села в лесу колодцу. К сей подписке села Ерина Покровской церкви священник Алексей Петров руку приложил. 1840 года ноября 18 дня».

 

 

О чём в Деле №398 не говорится вовсе, но что с очевидностью из него следует

 

Ознакомившись с записями Московской духовной Консистории 1840 года, подлинность которых не вызывает никаких сомнений, давайте снова вернёмся к фольклорному повествованию о чудесной иконе святой Параскевы из храма деревни Ерино и святом источнике. Вернёмся с тем, чтобы сравнить содержание этого повествования как с наличествующими, так и, что не менее показательно, не упомянутыми в записях Консистории фактами.

Факт несомненный: наличие в храме села Ерино иконы мученицы Параскевы, числящейся в церковной описи с 1813 года. Несомненен также и факт, что ни в описи, ни в материалах дела 1840 года нет никаких упоминаний приписываемого этой иконе чуда неоднократных перемещений из храма в лес к источнику. Да и возможно ли, чтобы о таких чудесах, случившихся в селе Ерино, и о такой досточудной иконе не слышали жители православного Подольска? Из рассказа Евдокии Семёновой следует, что о иконе Параскевы в храме села Ерино подольчане на тот момент времени ничего не слышали.

Могло ли неоднократное чудо перемещения иконы из храма в лес произойти после 1840 года? Исходя из внимания Московской духовной Консистории к событиям в селе Ерино, такое вообще невозможно представить: это бы однозначно повлекло за собой возобновление Дела №398 и актуализацию вопроса о прославлении иконы, как чудотворной. Фактической информации о таких событиях осталась бы масса, делались бы списки с иконы, чего, при всём желании и поисках, мы не наблюдаем.

Итого оказывается, что народные повествования об исчезновениях иконы святой мученицы Параскевы из храма села Ерино, об обнаружении её в лесу на дереве местным священником, о какой-либо связи источника в лесу с именем мученицы Параскевы и все вариации на перечисленные темы – выдумка, от начала и до конца.

 

 

Прочие несообразности фольклорного повествования о святом источнике в Ерино

 

О «подтверждённых наукой целебных свойствах еринской воды» рассуждать я не вижу смысла, поскольку вода в бювете санатория «Ерино» и вода в нынешнем источнике в лесу, мягко выражаясь, не одно и то же. Безотносительно к разнице вкусов, в этом каждый интересующийся вопросом может убедиться практически и самостоятельно.

Подробности о «служении молебнов, совершении крестных ходов, исцелениях людей до революции 1917 года» вполне раскрыты в материалах Дела №398 от 1840 года, тут и добавить нечего.

А вот что касается «жившего на источнике до 2010 года смотрителя, после смерти которого место осталось безнадзорным»… История Владимира Олеговича Ильичёва, того самого «отшельника, служившего литургии», могла бы стать забавной и поучительной иллюстрацией создания житий святых из ничего. Но, к сожалению, история эта трагична. В течение трёх лет жил на источнике Владимир Олегович. Первый год старательно трудился, но всё чаще и чаще пребывал в состоянии алкогольного опьянения. После случившегося инсульта его сразу же отвезли домой в Москву для врачебного наблюдения и прохождения необходимого курса лечения, но спустя два месяца, не поставив никого в известность, Владимир Олегович вернулся на источник. 26 декабря 2010 года вечером гуляющие жители санатория зашли в храм деревни Ерино и сообщили, что с мужчиной на источнике что-то случилось. Уже в полной темноте бригада Скорой помощи на носилках по лесным тропинкам дотащила Владимира Олеговича до санатория «Ерино», к тому времени он около суток пролежал в землянке с погасшей печью, на полу. Скончался возрасте 56 лет в больнице города Подольска 23 октября 2011 года, перенеся за без малого год пребывания там ампутацию ног, лечение от обморожения и сердечной недостаточности.

 

 

То, что видел я своими глазами. Постскриптум

 

«О том, что мы видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, ибо жизнь явилась.

И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1Ин.1:1-5).

 

Зачем составлено это повествование? Причин тому несколько. Но я не хочу их называть и, тем более, не хочу участвовать в каких-либо спорах. Каждый верит в то, во что он считает правильным и спасительным.

Я считаю, что нельзя верить в сказки, какими благочестивыми они бы не казались. А тем, кто считает, что верить в сказки допустимо, замечу, что даже в сказках существует отличие между водой живой и водой из козьего копытца.

В храме Покрова Пресвятой Богородицы деревни Ерино слева от иконостаса висит икона святой мученицы Параскевы. Эта икона новая, написана потому, что до закрытия храма в 1939 году икона мученицы Параскевы в храме находилась, и люди перед ней молились. Молятся и сегодня, и не убегает икона от нас в леса. Это наша реальная история, в этой истории действует Евангелие, и нам в этой истории не скучно.

Имя Владимира Олеговича Ильичёва вписано с поминальный Синодик храма в Ерино на вечное поминовение. Чем выдумывать на пустом месте святыни и святых, лучше с доброй памятью молиться о грешных людях…

 

2022 год

 

 

Перечень используемых материалов:

Дело Московской Духовной Консистории по первому Столу первой Экспедиции за номером Общей описи стола 429 Архивный 398

Краинский Николай Васильевич. Новгородские кликуши и бесноватые

Крылова Диана Дмитриевна. Кликушество и его место в жизни русского крестьянства

Прыжов Иван Гаврилович. Русские кликуши